Входящие в реку...

 

Крутой, почти отвесный спуск плавно переходил в пологий туннель. Очень скоро, спустившись еще на несколько метров, они обнаружили, что находятся в самой настоящей, выполненной по всем правилам архитектурного искусства, галерее. Высокий сводчатый потолок, украшенный замысловатым орнаментом, строгие колонны из красного гранита, совершенно ровный, выложенный неизвестным черным камнем пол. Все это было видно вполне отчетливо. Поначалу Даос подумал, что свет проникает в туннель сверху, однако вскоре выяснилось, что это не так. Свет струился из глубины пещеры.

Метров через десять туннель круто сворачивал в сторону, а затем резко уходил вниз. Сойдя по широким каменным ступеням, они оказались в огромном зале. В центре зала стоял массивный кожаный диван, рядом с ним - пара кресел и низкий стеклянный столик. Никакой другой мебели здесь не было. На стенах, отделанных под черное дерево, висели картины, преимущественно импрессионистского толка (от Моне и Писсаро, до Либермана и Уистлера). Все они были выполнены с потрясающим мастерством. Особенно поражала "Soleil levant". Если бы Даос не знал, что эта картина хранится сейчас в парижском Мармоттане то, без сомнения, принял бы копию за оригинал. Кроме картин, на стенах, так же, имелись громоздкие светильники, а из-под потолка спускалось несколько громадных люстр. От ступеней к центру зала вела ковровая дорожка.

- Что б я сдох!!. - пробормотал вконец ошарашенный Плотник. - Это я сплю или меня глючит?

- В таком случае, - ответил Даос, - глючит нас обоих.

Не переставая удивляться, они прошли к дивану и сели.

- Что будем делать? - поинтересовался Юрий Алексеевич.

- Не знаю. Наверное, следует подождать.

Нагнувшись, Даос взял со стола лежавшую на нем книгу в коричневом переплете. Повертел ее, рассматривая, наугад открыл и пробежал глазами несколько строчек.

…Per me si va ne la cittа dolente,
per me si va ne l'etterno dolore,
per me si va tra la perduta gente.

Giustizia mosse il mio alto fattore:
fecemi la divina podestate,
la somma sapienza e 'l primo amore.

Dinanzi a me non fuor cose create
se non etterne, e io etterno duro.
Lasciate ogne speranza, voi ch'intrate…  

Закрыв книгу, Даос аккуратно положил ее (…учитель, смысл их страшен мне…) на место. Что ж, впечатляет, впечатляет, - промелькнуло в мозгу. - Не знаю, куда мы попали, но если сумеем выбраться отсюда целыми и невредимыми, потребую у Гынды повысить зарплату. И пусть только, сволочь такая, попробует возразить. Достану пушку и собственноручно продырявлю ему башку.

Он покосился на Плотника.

- Чего? - отозвался Юрий Алексеевич, поймав его взгляд.

- Ничего, - Даос пожал плечами.

- Так и будем сидеть?

- Предложишь что-то другое?

- Не нравится мне здесь, - Плотник поежился. - Какое-то… Какое-то гнилое место.

По лицу у него струился пот, руки дрожали.

- Сейчас бы вмазаться, - пробормотал он. - Кумарит, как распоследнего пидора.

- Тебе не вмазаться, тебе лечиться надо, - беззлобно ответил Даос, думая совсем о другом.

У него вдруг возникло странное ощущение, будто когда-то раньше он уже видел все это. Этот зал, эти кресла, эти картины на стенах… Глупо, конечно. Однако память твердила обратное.

- Лечиться? - продолжая трястись, переспросил Плотник. - Зачем лечиться? Не хочу.

- Чтобы не сдохнуть, вот зачем!

Даос начинал нервничать. Прошло, наверное, уже минут двадцать, а до сих пор ничего не происходило. Так мы можем сидеть здесь до скончания века, - соображал он. - Надо на что-то решаться.

- Не сдохну, - твердил свое Плотник. - Такие как я не дохнут. Вкачу полсотки и сразу отпустит. Точно говорю!..

В словах его не было абсолютно никакого смысла. Всё, - решил Даос, - наплевать на дипломат, пора рвать когти. Ухватив вяло отбивавшегося Плотника за шиворот, он поволок его к выходу. В этот момент позади послышался легкий шорох. Холодея от ужаса, Даос выпустил Юрия Алексеевича и выхватив пистолет, резко развернулся, готовый встретить любую опасность.
В дальнем углу зала стоял человек. Высокий и тощий, облаченный в грязную мохнатую шубу. В руках у него было что-то вроде старого потрепанного свитка. Только сейчас Даос заметил расположенную там дверь.

- Юрий Алексеевич Шилов? - осведомился незнакомец, заглядывая в пергамент.

При этих словах Плотник как будто пришел в себя. Взгляд его стал осмысленным, лицо прояснилось.

- Это я, - он провел ладонью по волосам, оправил ворот рубахи, - я Шилов.

- Пройдите сюда.

И прежде, чем Даос успел что-либо предпринять, Юрий Алексеевич исчез за дверью. Опомнившись, Даос кинулся следом.

- Нельзя! - остановил его человек в шубе, преграждая дорогу. - Подождите здесь, вас вызовут.

Не обращая внимания на пистолет, он проследовал за Плотником. Дверь закрылась, Даос остался один. Некоторое время он стоял, растерянно хлопая глазами, затем убрал оружие и вернулся в центр комнаты на диван.

- Черт знает что такое!

Мысль судорожно цеплялась за остатки здравого смысла, но зацепиться ей было уже не за что. Привычная реальность раскололась на тысячу кусков и куски эти, перемешавшись, сложились в нечто, совершенно невообразимое. Что происходит? - снова и снова спрашивал он себя, но вопрос повисал в пустоте. Ответа на него не было и быть не могло. Подняв руки на уровень глаз, Даос сосредоточенно принялся изучать ладони.

Ладно, допустим, я нахожусь в сновидении, - рассуждал он, - что, в таком случае, мне делать? Руки свои вижу, все окружающее тоже довольно устойчиво… Встав, он прошелся по комнате. Остановился перед одной из картин, дотронулся до шершавого холста. Потрогал холодный металл светильника, гладкую стену. Если это и сон, то самый реалистичный из всех, когда-либо мною виденных. Невероятное что-то!

Обойдя всю комнату по периметру, Даос остановился возле двери за которой исчезли Плотник и загадочный оборванец. Подергал за ручку. Прислушался. С той стороны явно кто-то находился. Бубнили голоса, доносились отдельные реплики.

- Ну, и на что оно теперь годится?! - кричал кто-то.

- Не нравится, можете выбросить на помойку, - возражали вопрошавшему, - а к нашему ведомству это не имеет никакого отношения.

- Я-то выброшу, а вот вы об этом еще крепко пожалеете.

- Знаете что, купите себе стул с вечным двигателем и засохните!

- Бюрократы!!.

Голоса стали удаляться, пока не затихли совсем. Несколько минут стояла тишина. Затем послышались шаги и кто-то осторожно поинтересовался:

- Так, а что будем делать с этим? Он там?

- Да, в приемной.

- Ну, так что будем делать?

- Может быть, как обычно? Отправим в сто шестую, пусть они там с ним сами разбираются.

- Хм… Это можно. Пожалуй, так и сделаем. Нечего с ним церемониться! Это можно…

Шаги начали приближаться.

Сорвавшись с места, Даос бросился к выходу. Быстро взбежал по каменным ступеням и помчался по коридору. Сердце бешено стучало. Пробежав метров сто, он вдруг сообразил, что туннель, по которому он сейчас движется, сильно отличается от того, который привел их туда, в эту проклятую комнату. Не было никаких колонн, не было лепнины на потолке… Однако ужас гнал его вперед и остановиться для выяснения этой странной метаморфозы он был не в состоянии. "В сто шестую его!" - звенело в ушах. - "Пусть они там с ним разбираются…"

Окончательно выбившись из сил, он, неожиданно для себя, вышел к подземному озеру. В темноте вода излучала нежный голубоватый свет. Очертаниями озеро напоминало отпечаток гигантской стопы, носок которой был обращен к выходу из пещеры. Слышалось мелодичное журчание, со сводов капало. Миновав узкую гранитную арку, Даос вышел из подземелья наружу.

Вечерело. Городская Стена протянулась до самого горизонта. От пещеры к ней вела узенькая тропинка. В сумерках и без того унылый пейзаж казался еще скучнее и однообразнее. Ни одной живой души, ни зеленого островка, ни даже просто дерева. Только песок, песок, песок… У самого выхода из пещеры торчал полузасохший уродливый кактус. Осторожно дотронувшись до него пальцем, словно желая убедиться в реальности происходящего, Даос устремился вперед, к городским Воротам.

На душе у него было довольно паршиво. Пещера, комната, озеро… Теперь вот какой-то подозрительный Город. Все это отдавало откровенной бредятиной. Мысль о том, что он спит и видит сон, несколько успокаивала, однако реалистичность окружавшей его действительности, связность мышления и память обо всех недавно происшедших событиях сильно подрывали эту гипотезу. Нет, в сновидениях все совсем иначе, - рассуждал он. - Даже в самых ярких, даже в осознанных. Но не могу же я, черт меня подери, согласиться с тем, что все происходящее - правда! Да и какая правда? Что вообще означает это идиотское словечко?!. Был бы здесь Плотник, он бы…

Даос осекся. Воспоминание об исчезнувшем Плотнике отозвалось в груди взрывом мучительного стыда. Бросить напарника на произвол судьбы, а самому сбежать самым позорным образом… Нет, такого с ним еще никогда не было. Наверное, это все-таки сон. Лишь во сне могла произойти подобная вещь. Интересно только, где именно я сейчас сплю? Он сосредоточенно начал перебирать в памяти события дня, но момента, когда он мог бы заснуть, не обнаруживалось. Клуб, катакомбы, поездка к дачному поселку… Потом прогулка по лесу, привал… Снова лес. Затем эта гора, пещера… Ничего не понимаю! Чувствуя, что он окончательно спятит, если не избавится от бессмысленных, никуда не ведущих размышлений, Даос переключил внимание от мира внутреннего к тому, что находилось вовне. В конце концов, (...солнце есть, песок есть, притяжение есть. Где мы? Мы на Земле...) главное сейчас это (...Слушай, Скрипач! Как бы мы ни гадали, всё равно ж ни хрена не выясним. Вот выбрали направление, и идём. Нам главное до воды добраться…) действие.

Улица, по которой он брел, была узкой и мрачной. По обе стороны ее возвышались серые унылые громадины домов, маленькие оконца которых располагались на высоте нескольких метров, асимметрично и довольно далеко одно от другого. Мостовая оказалась вымощенной крупным булыжником. Ни людей, ни какой другой живности видно не было. Город молчал. Этот чертов Город вообще производил впечатление чего-то архаичного, давно покинутого и продолжавшего существовать только по недоразумению. Дойдя до перекрестка, Даос на мгновение задержался, а затем свернул вправо. Разнообразием Город не баловал.

Проблуждав около часа, он оказался на рыночной площади. Здесь стояло несколько пустых повозок, валялись горы поломанных деревянных ящиков и небольшие кучки соломы. В центре площади находился старый фонтан (который поначалу он принял за поилку для лошадей). На краю каменной чаши сидел человек и с беспечным видом таращился на Даоса. Мужчина лет тридцати, одетый прилично, но почему-то босой. Туфли его стояли чуть поодаль. Несколько удивившись, Даос подошел поближе и поздоровался. Встретить, наконец, хоть кого-то в этом мертвом царстве было огромным облегчением.

- Здравствуйте, здравствуйте, - кивнул мужчина, ловко спрыгнул на землю и подбежав к своим туфлям, принялся обуваться. - Как настроение? Каким к нам ветром? Давно?..

Вопросы из него так и сыпались.

- Недавно, - ответил несколько обескураженный Даос.

- Оно и видно! - обувшись, мужчина удовлетворенно хлопнул в ладоши и озарив лицо идиотской улыбкой, протянул Даосу руку. - Тогда давайте знакомиться. Я - доктор Юдин. Единственный и неповторимый, а вы кто?

- Хм… Липутин Сергей Николаевич, - Даос осторожно пожал протянутую ему ладонь, с некоторым отвращением отмечая, что она липкая и холодная, как мертвая рыба.

- И что же с вами случилось?

- Что со мной случилось?.. В каком смысле?

- Ага, - обрадовался Юдин, - значит, вы еще ничего не поняли. Что ж, довольно обычная вещь.

- Чего я не понял? - Даос обалдевал все больше и больше.

- Как чего? Что вы умерли!

- Я умер?!.

- Конечно! - Юдин осклабился и ласково потрепал Даоса по плечу. - Эх ты, теленок. Сразу видно, из современных, ни во что не верящих, ни в Бога, ни в Дьявола. Будь ты хоть немного образованнее, давно бы сообразил куда попал.

- И куда же я попал? - осведомился Даос.

Мысль о том, что происходящее только сон, абсурдный, нелепый сон, снова промелькнула в его сознании.

- На тот свет, дурында! - Юдин заржал. - Туда, откуда не возвращаются. Понял?

- Не понял, - Даос мотнул головой.

- А ну вспоминай, что с тобой произошло перед тем, как ты увидел эту Стену, - он указал в направлении Городской Стены, мрачно возвышавшейся надо всем остальным Городом. - Ты ехал в машине, потом вдруг все пошло кувырком, брызнули стекла, раздался жуткий грохот, скрежет, визг тормозов… Нет? А может тебя застрелили? Судя по твоему виду, с тобой такое вполне могло случиться. Что, тоже нет? Черт возьми, так что же было? Может, сердечный приступ? Инсульт?..

Даос невесело рассмеялся.

- Перед тем, как увидеть эту Стену, я увидел пустыню, а еще раньше - озеро, а еще раньше - пещеру. Достаточно?

- Пещеру? - Юдин пришел в замешательство, глаза его округлились. - Не может быть!

- Я что, врать буду?

- Не может быть!! Я нахожусь здесь уже черт знает сколько времени и только три(!) раза встречался с людьми, - он непроизвольно выделил это слово, - проникшими к нам через… Вот это да!

Раскрыв рот, он принялся обходить Даоса кругом, словно желая рассмотреть его со всех сторон, как какую диковинку.

- Что вы на меня так таращитесь (…отец родной? На мне узоров нету и цветы не растут…)? - спросил Даос, разворачиваясь вместе с Юдиным, не желая выпускать этого странного типа из поля зрения.

- Вот это да-а!.. - снова повторил тот. - Да что там у них, день открытых дверей что ли? Совсем стражи нюх потеряли.

- Какие стражи, что вы такое городите? - несколько оправившись от замешательства, которое поначалу вызвал у него Юдин, Даос почувствовал раздражение.

- Пойдемте! - схватив за рукав, Юдин потащил его за собой. - Я просто не имею права отпустить вас, не расспросивши.

- Куда? - заупирался Даос. - Зачем?

- Ко мне, ко мне. Здесь не далеко. Пару вопросов и все! Ступайте себе потом на все четыре стороны.

Ну и дела, - не переставал удивляться Даос, пока они спешили по мрачным унылым улочкам куда-то вперед, в какое-то неопределенное "ко мне, ко мне", - ну и в историю я вляпался. Как только угораздило! Прошляпили дипломат в катакомбах и черт бы с ним. Делов-то, плюнуть да растереть. Нет, понесло на эту чертову гору. Где вот теперь Плотник? Как выкручиваться из всей этой… Тьфу, даже слова нужного сразу не подберешь!

Дорога под ногами была вымощена все тем же черным булыжником. Высокие серые дома, упиравшиеся крышами в кирпичного цвета небо, стояли впритык один к другому, не оставляя между собой никаких проемов. Поначалу безлюдная, по мере их продвижения вперед, улица оживала. Навстречу стали попадаться прохожие, из узких окон доносилась визгливая музыка, слышалась перебранка, сыпался мусор.

- Сейчас, сейчас, - приговаривал Юдин, - уже недалеко.

Они забежали в какой-то подъезд, пронеслись по темному коридору и выскочили на улицу. Затем свернули в другой подъезд, пронеслись по другому коридору и вновь очутились на улице. Возле небольшой гуталиновой будочки, расположившейся на одном из перекрестков, они остановились передохнуть. Вернее, остановился Даос, тогда как Юдину, по всей видимости, никаких передышек не требовалось. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, то и дело дергая Даоса за рукав.

- Да успокойтесь вы наконец, - не выдержал тот, сердито отдергивая руку, - дайте хоть дух перевести. С километр уже отмахали, наверное. Куда вы так гоните?

- Мне очень нужно обсудить с вами одно интересное дельце, - молитвенно сложив руки, запричитал Юдин, - вы даже представить себе не можете, насколько это для меня важно.

- Ну, так давайте здесь и обсудим. Зачем нам куда-то бежать?

- Нет! Здесь нельзя.

- Это еще почему?

- Все необходимое у меня там, - он махнул рукой в неопределенном направлении, - в лаборатории.

Даос хотел ответить, но в этот самый момент внимание его привлек молодой человек на противоположной стороне улицы. Он стоял спиной, но что-то в его одежде показалось Даосу чертовски знакомым. Решительно отмахнувшись от продолжавшего канючить Юдина, он сконцентрировал все свое внимание. Сонно почесывая вихрастый затылок, парень повернулся. Даос узнал Тюку.




- Сюда, - сказал сухощавый человек в грязной мохнатой шубе, когда дверь за ними закрылась, - следуйте прямо по коридору.

Юрий Алексеевич огляделся. Ни коридора, ни чего-либо еще, что можно было бы назвать этим именем по близости не наблюдалось. Они стояли на широкой площадке с цветным мозаичным полом. Откуда-то сверху на длинном шнуре спускался светящийся матовый шар, а все остальное пространство было поглощено непроницаемой тьмой. Плотник поскреб темя.

- Куда идти-то? - растерянно спросил он.

- Идите за мной, - со вздохом ответил Сухощавый, явно поражаясь бестолковости Юрия Алексеевича.

Поначалу непроницаемая, темнота мало помалу рассеивалась. Стали различимы контуры чего-то, действительно напоминающего коридор. Затем из мрака отчетливо выступили двери, симметрично расположенные по обе стороны прохода, одна напротив другой. Проявились серый потолок и пол, покрытый ковровой дорожкой. И, наконец, настал момент, когда Юрий Алексеевич полностью вышел из окружавшей его мглы. Все это показалось ему довольно странным. Впрочем, особо размышлять о таких пустяках он не стал. Единственное, чего ему сейчас хотелось, это вмазаться.

- Эй, - окликнул он своего провожатого, - ты куда меня ведешь?

Вместо ответа Сухощавый молча махнул рукой, указывая вперед.

- Ты руками-то не маши. Оглох что ли?

Никакого ответа.

Юрий Алексеевич вздохнул, оттирая со лба крупные капли пота. Колбасило его по полной программе. Никогда еще такого не было. А что следует делать, он не имел ни малейшего представления. Треснуть бы этого лохматого урода сзади по кумполу, - подумал он злобно. И тут же сам себе невесело усмехнулся, - хорошенькое дело, треснуть. А дальше чего? Вернуться обратно к Даосу? Черта с два я пойду один через эту поганую темнотищу!

Он поежился.

- Слушай, ну хватит молчать. Может, скажешь все-таки, кто ты такой и куда меня тащишь?

Циничное молчание.

- Звать-то тебя хоть как? - взмолился Плотник.

- Вульфи, - тут же откликнулся Сухощавый, словно отвечать на этот вопрос было его прямой обязанностью.

- Отлично! А я Плотник.

Сухощавый метнулся к стене и почти что с ужасом уставился на Юрия Алексеевича. Впрочем, уже через секунду он полностью совладал с собой, выпрямился и как ни в чем не бывало, продолжил путь. Некоторое время опешивший Плотник стоял на месте, соображая, что же такое он только что видел, затем кинулся догонять провожатого.

- Слышишь, мужик, - он тронул Сухощавого за плечо и пошел с ним рядом, - у вас здесь говна где-нибудь достать можно?

- Говна?.. - Сухощавый растерянно посмотрел на него.

- Ну, героина, не врубаешься что ли? Видишь, как кумарит. Сил никаких больше нету.

Издав идиотский смешок, Сухощавый остановился.

- Можно, - изрек он с пафосом, - у нас здесь все можно.

- Ну, так в чем проблема? - засуетился Плотник, принимаясь рыться по карманам в поисках бумажника.

- Не надо, - остановил его Сухощавый, - деньги не нужны.

- Как не нужны?

- Там, куда я вас веду, все есть.

Он двинулся дальше. Юрий Алексеевич поплелся следом. Даже в его кумарной башке подобное заявление не могло не вызвать некоторого резонанса.

- Все есть, - бормотал он себе под нос, почесывая за ухом. - Наверное, только спичек нету…

- Эй, как тебя там… Вульфи! - окликнул он.

- Не беспокойтесь, - ответил Сухощавый, останавливаясь и распахивая перед Плотником одну из дверей, - мы уже пришли.

Опасливо заглянув внутрь, Юрий Алексеевич попятился. Взору его открылся длинный больничный коридор. Сверкающие белым кафелем стены, гладкий пол, холодное неоновое освещение. Коридор был пуст и эта пустота нагоняла еще большей жути.

- Я… я туда не пойду, - сбивчиво забормотал он.

- Смелее!

Сухощавый бесцеремонно втолкнул его внутрь. Что-то хлопнуло, словно лопнул надувной резиновый шарик. Изогнувшись всем телом, Юрий Алексеевич метнулся обратно, но налетел на стену. На месте дверного проема тускло поблескивали белые кафельные плитки.

Он стоял в тупике, растерянно почесывая ушибленный лоб. Справа от него находилась стена, слева стена и впереди тоже стена. Ни Сухощавого, ни двери, через которую его сюда втолкнули, не было. И без того ослабевшее тело начала бить нервная дрожь. Попался! - подумал он с ужасом. - Попался, как последний дурак… Не переставая тереть шишку на лбу, он медленно развернулся. С мрачной неотвратимостью коридор убегал вдаль. Зловещим матовым светом отсвечивали стеклянные двери. Вид пустых больничных кушеток, стоявших вдоль стен, навевал тоску и чувство полной безысходности.

Больницы Плотник не любил. Не любил и побаивался. И по мере возможности старался их избегать. Слово больница в его сознании всегда ассоциировалось с другим словом, отталкивающим и пугающим. В любой больнице обязательно должен быть морг. Эти два образа, образ больницы и образ морга, сливались для него в единое целое. Как только он переступал больничный порог, то сразу же, каждой клеточкой своего тела начинал ощущать близость смерти, притаившейся где-то рядом в лабиринте комнат и коридоров.

Ну, и что теперь делать? - думал он, вглядываясь в неоновое мерцание. Возникло мимолетное желание заорать, чтобы разогнать подавлявшую всё его существо тишину, но желание это исчезло, не успев даже как следует оформиться. Достав пистолет, он сделал несколько неуверенных шагов вперед. Эхо гулко прокатилось по коридору, рассыпавшись где-то вдалеке горстью сухого гороха.

Перед глазами с невероятной отчетливостью возникла лесная поляна с воткнутым посредине шестом и летающими над зарослями ежевики осами. "Смерти-то боишься?" - услышал он насмешливый голос Даоса. И свой собственный, самоуверенный и надменный, - "А чего ее бояться? Если души нету, то какая разница, когда умирать и как. А если есть, будет новая жизнь, новое тело…" Мысли становились путанными. Ежевика, поляна, осы… Стоп! Какая, к чертовой матери, может быть ежевика в мае?! Громко рассмеявшись, Плотник убрал пистолет.

Выразительно сплюнув на пол, подошел к первой справа двери и несильно толкнул ее. Дверь плавно отошла в сторону, открывая внутренности обычного больничного кабинета.

- Значит, все у вас есть… - произнес он вслух.

Возле дальней стены стоял докторский стол, с настольной лампой и микроскопом на нем. Слева - кушетка, покрытая белой простыней, а справа… Справа возвышался ОН. Высокий белый шкафчик с двустворчатыми стеклянными дверками и нелепо поблескивавшем на них крохотным навесным замочком. Юрий Алексеевич уверенно пересек комнату, поднял из-за стола докторский стул с тонкими хромированными ножками и вернулся к шкафу. От возбуждения руки слегка дрожали. Вставив ножку стула в дужку замка, он с силой надавил вниз.

Как и следовало ожидать, никакого сопротивления замок не оказал. Раздался звонкий щелчок, стул с грохотом полетел на пол. Отпихнув его ногой, Плотник распахнул дверцы, с вожделением погружаясь в недра медикаментов. Быстро перебирая коробки с ампулами, таблетками и пузырьками, он начал поиски того, что было ему так необходимо. Новокаин, аминазин, анальгин… Ненужные коробки летели на пол, с шумом опорожняясь и заливая все вокруг стеклянными брызгами. Ага, вот оно!

Юрий Алексеевич распрямился, сжимая в руках коробку с надписью, звучавшей сейчас для него слаще любой поэмы. Эти два слова на латыни будили в нем бурю самых восторженных чувств. В них заключалось все - Вселенная, солнце, звезды. В них заключались суть мироздания и смысл бытия. За них он готов был умереть сам или убить кого угодно и слова эти были…

- Морфина гидрохлорид, - раздался за его спиной знакомый голос.

На пороге стоял Макс. Нисколько не удивившись, Юрий Алексеевич засмеялся, победоносно потрясая коробкой.

- М-м, да!.. - согласился Макс. - Заманчивое предложение…





Еще возле гуталиновой будки Даос отметил, что дипломата у Тюки не было. Впрочем, теперь дипломат интересовал его значительно меньше, чем прежде. Все происходило как бы по инерции. Тюка улепетывал, Даос его догонял, но никакого смысла вся эта беготня в себе уже не несла. Редкие прохожие, попадавшиеся навстречу, испуганно жались к стенам домов, предусмотрительно уступая дорогу.

Поначалу Юдин пытался следовать за Даосом, лепеча какую-то ахинею и хватая его то за рукав, то за полу пиджака. Даос сердито его отпихивал, подкрепляя свои действия короткими, но весьма выразительными ругательствами. Юдин краснел, пыхтел, бормотал извинения, однако упорно продолжал цепляться. Все это продолжалось довольно долго. Отстал он только через несколько кварталов, обо что-то запнувшись и во весь рост растянувшись на каменной мостовой.

Странно, но несмотря на бешеный темп погони, внутренне Даос оставался совершенно спокоен. Словно не он сейчас гнался за Тюкой, а кто-то другой. Он же являлся как бы наблюдателем, созерцающим сцену погони со стороны. По мере того, как они удалялись от городской Стены, окружающий пейзаж менялся. Исчезли унылые серые дома, улица ожила и сделалась шире. Теперь по обе ее стороны стояли небольшие особнячки с красивыми палисадниками и сочными зелеными газонами. Неестественно коричневое небо (словно выложенное кирпичом и обмазанное глиной) незаметно превратилось в обычное, затянутое белыми клубящимися облаками.

Пересекая очередной перекресток, Тюка резко метнулся в сторону и перемахнул через низкий деревянный заборчик. Последовав за ним, Даос оказался на стройплощадке. Наполовину выстроенное здание ощетинилось строительными лесами, по которым туда-сюда сновали рабочие. Два хмурых мужика катили через небольшой дворик тачку с раствором. Даос остановился, растерянно вертя головой. Тюки нигде не было.

- Что за черт?!. - пробормотал он, переводя дыхание.

В то же мгновение раздался чей-то крик и в противоположном конце двора на землю грохнулось сорвавшееся с лесов ведро. Большой сгусток масляной краски, выстрелив из ведра, как из пушки, с ног до головы окатил стоявшего там человека. Слишком поздно отскочив в сторону, парень смачно выматерился. В считанные минуты вокруг него образовалась толпа.  Раскоряченный, перемазанный краской, дрыгающий руками и ногами, он представлял собой довольно забавное зрелище. Столпившиеся дружно ржали. Очень скоро появился и непосредственный виновник происшедшего. Толстенький мужичок невысокого роста кубарем скатился с лесов и протолкавшись через толпу, подбежал к пострадавшему.

- Извините, ради всего святого извините, - запричитал он, неуклюже пытаясь помочь ему очиститься. - Я здесь ни при чем. Оторвалась веревка… Я делал все, что мог!

- Эй, Лисович, - донеслось из толпы, - ты ему лучше задницу вылижи.

- Откуда он здесь взялся? - орали другие. - Кто он такой?

- Правильно, сам виноват! Нечего по территории шляться…

Гвалт нарастал.

Так, все это, конечно, чертовски интересно, - пытался собраться с мыслями Даос, - но куда подевался этот поганец? Тюка словно растворился в воздухе. Еще раз внимательно осмотрев двор, Даос обогнул беснующуюся толпу и вышел на улицу. Покидая стройплощадку, краем глаза он отметил, что перемазанный краской человек и опрокинувший на него ведро мужичонка, продравшись сквозь заслон орущих строителей, куда-то поспешно направились.

- Вы уж не серчайте на меня, - донес ветер обрывок фразы, - сам не знаю, как так вышло. Веревки гнилье, блоки хлам…

Даос усмехнулся. Несмотря на комическую нелепость случившегося, происходящее больше не казалось ему сном или чем-то фантастическим, нереальным. Окружающая действительность воспринималась теперь как нечто естественное и само собой разумеющееся. Вполне естественным было и странное исчезновение Тюки (или того, кого он принял за Тюку). История же с дипломатом, напротив, предстала сумбурным сновидением, бессмысленным и абсурдным. В задумчивости он пересек выложенную белым булыжником и окруженную живой изгородью площадь.

Забавно, мое знание об объективном мире является одновременно и абсолютным и относительным, - рассуждал он, анализируя метаморфозы своего восприятия. - Оно абсолютно, потому что мое знание о мире представляет собой некую модель этого мира, которую я создал, в которой я живу и функционирую. И оно относительно, так как моя модель лишь искаженное отражение ничтожно малой части мира объективного. То есть, пытаясь познать окружающую меня действительность, я (осознанно или неосознанно) выстраиваю для себя другую действительность, являющуюся частью объективной реальности и в то же время резко от нее отличную…

Замедлив шаг, Даос остановился. Со всех сторон его окружали деревья. Он и не заметил, как зашел в парк. На то, что это был именно парк (или сквер, или что-то еще в этом роде), указывали скамейки, стоящие по обе стороны дорожки. Даос присел на одну из них. Итак, что же мне теперь делать? Жутко хотелось курить, но сигареты остались у Плотника. Порывшись в карманах, он нашел коробочку с леденцами. Хмыкнул, вспоминая, как в катакомбах напугал пацанов. Ловким движением зашвырнул пару леденцов себе в рот. О том, чтобы разыскивать Тюку теперь не могло быть и речи. Во-первых, это совершенно бессмысленно, а во-вторых… На кой хрен, по большому счету, этот Тюка сдался?! Стоит ли, находясь в здравом уме, гоняться за фантомами?

Он встал и не спеша побрел по тропинке, совершенно не думая о том куда идет. Очень скоро парк кончился и Даос вышел к громадному серому зданию. Окинув взором пустынную улицу, он взбежал по гранитным ступеням и вошел внутрь. Здание оказалось библиотекой. Где-то в глубине зала играла музыка. Что-то грустное и до боли знакомое. Прислушавшись, Даос разобрал слова:

…Get down, get down, little Henry Lee
And stay all night with me
You won't find a girl in this damn world
That will compare with me
And the wind did howl and the wind did blow
La la la la la
La la la la lee
A little bird lit down on Henry Lee… 

Какое-то время он воспринимал музыку отстраненно. Проникая в сознание, она почти не затрагивала тех струнок его души, которые были ответственны за эмоциональное переживание происходящего. Однако, когда сознания достигли слова песни и из глубин памяти вдруг возник волнующий образ, Даос почувствовал как в области солнечного сплетения у него что-то сжалось. Упругой волной по телу пробежал холодок, ударяя под самое темя и леденящими брызгами падая обратно к ногам. Это была (…та самая…) её любимая песня. Нажав "Toggle Repeat", Надя могла слушать ее часами, снова и снова возвращаясь к началу трека. Сперва Даос смеялся над ее причудой, потом это стало его раздражать и только совсем недавно он, наконец, понял причину странного поведения девушки…

Он взволнованно переступил порог читального зала.

Несмотря на яркий солнечный день, в помещении царил полумрак. Цветные витражи в узких окнах создавали странный оптический эффект, пробуждая в сознании образы готического средневековья. Бесконечными рядами возвышались стеллажи, плотно заставленные книгами всевозможных размеров. Древние корешки покрывал толстый слой пыли. Проходы, образованные стеллажами, занимали столы, выстроившиеся длинной вереницей, как школьные парты в классе. На каждом столе непременно присутствовал миниатюрный светильник и лежала стопка чистых листов. Во всем здесь чувствовались гармония, порядок, значительность. Звуки музыки лились из дальнего конца зала.

...I can't get down and I won't get down
And stay all night with thee
For the girl I have in that merry green land
I love far better than thee
And the wind did howl and the wind did blow
La la la la la
La la la la lee
A little bird lit down on Henry Lee... 

Образ Нади в сознании становился ярче и отчетливее, вытесняя оттуда все остальные образы и мысли. Даос не считал себя ни чувственным, ни сентиментальным человеком. Подобные качества давно стали для него чем-то ненужным и чуждым. С тех пор, как с ним произошло то, что Кастанеда в своих книгах называл "потерей человеческой формы", он всегда оставался холодным и невозмутимым, как змея. Именно поэтому возникший теперь душевный трепет заставил его насторожиться. Должно было что-то произойти. Что-то не совсем обычное, что-то чертовски важное…

Добравшись до конца прохода, он обогнул стеллаж и оказался перед массивным столом, заваленным книгами. Толстенные фолианты, потрепанные книжки в кожаных и коленкоровых переплетах, карманные издания, тощие брошюрки, буклеты… Книги были сложены в стопки, напоминая скопление небоскребов современного мегаполиса. Слегка обескураженный, Даос не сразу заметил сидящую за столом девушку, а заметив (и узнав), с огромным трудом удержался от того, чтобы закричать.

…Lie there, lie there, little Henry Lee
Till the flesh drops from your bones
For the girl you have in that merry green land
Can wait forever for you to come home
And the wind did howl and the wind did moan
La la la la la
La la la la lee
A little bird lit down on Henry Lee… 

Прозвучал финальный аккорд, мелодия смолкла. Внезапная тишина отзывалась в ушах легким звоном. Играла ли музыка на самом деле, или же только в его голове, так и осталось загадкой. Проглотив подступивший к горлу ком, Даос неуверенно улыбнулся.

Надя смотрела на него приветливо, но как-то странно. Будто не он стоял сейчас перед ней, а кто-то совершенно другой. Кто-то посторонний, кого никогда раньше она не видела. По спине у него пробежал холодок.

- Здравствуйте, - девушка улыбнулась. - Очень рада, что вы зашли. Хотите записаться в нашу библиотеку?

- Д-да… То есть, нет! Я… - он прокашлялся. - Я просто зашел.

- Вот как?!

Надя рассмеялась. По всей видимости, столь несуразное заявление нисколько ее не удивило.

- Увы, - она вздохнула, - последнее время к нам все чаще заходят "просто так" или по ошибке. Книги уже никому не нужны.

В голосе ее чувствовалась неподдельная грусть.

- Нет, я очень люблю книги, только… - Даос несколько раз моргнул, помотал головой. - Только сейчас…

- Черт знает что такое!.. - пробормотал он вполголоса.

Собрав остатки самообладания, он изо всех сил пытался понять, откуда здесь взялась Надя и почему она так странно себя ведет? Ясность, обрушившаяся на него после происшествия на стройплощадке, неожиданным образом превратилась в свою противоположность. Он был на грани легкого помешательства.

- Зачем же вы тогда зашли в библиотеку? - удивилась девушка.

- Не знаю. Просто зашел… Глупо звучит, правда?

- Да, несколько странновато, - Надя рассмеялась. - Значит, записываться не желаете?

- Нет, - он сделал отрицательный жест, - записываться не желаю…

- Ну что ж, в таком случае, можете просто (она специально выделила это слово) пройтись и посмотреть, какие у нас собраны книги.

Она снова склонилась над тетрадкой, принимаясь делать в ней какие-то пометки - занятие, от которого ее отвлекло неожиданное появление случайного посетителя.

- Извините, что помешал… - пробормотал Даос.

- Ничего страшного, - ответила Девушка, не поднимая головы.

Развернувшись, Даос побрел прочь. Это не она, - мысленно твердил он, - эта девчонка просто похожа на нее, вот и все! Просто похожа…

Однако, в глубине души, он прекрасно понимал, что это не так. Более того, он понимал также и то, что творящееся с ним не было ни сном, ни бредом, ни галлюцинацией. Все происходящее имело какой-то глубинный смысл. Лёха оказался прав, обратно я вернусь совершенно другим человеком…

Лёха!!. Мать твою за ногу! А ведь мы даже не заметили когда он пропал (и куда пропал). В пещере его с нами уже не было, это совершенно точно. Ч-черт!..

Даос бросился к выходу. Пинком распахнул двери, матюгаясь ссыпался вниз по ступеням. На мгновение остановился, соображая, в какую сторону нужно бежать, чтобы выйти к Стене, и в этот момент заметил стоявшего перед ним Плотника.




- А вообще-то, ты прав, - согласился Макс, - с эти дерьмом надо завязывать.

Брезгливо кивнув на блестящие пластинки с ампулами, он бережно убрал их в карман.

Плотник усмехнулся. Дрожь и затравленность исчезли, в душе у него воцарился покой. Дозняк себе он вкатил еще тот, до сих пор в ушах звенит. Трепотня Макса действовала ободряюще. Вообще, это здорово, что Макс оказался здесь. Ставиться одному, да еще в таком месте как-то не в кайф. А с Максом очень даже ничего. С ним где угодно по этому делу зависать необломно. Понимает мужик толк в колбасных обрезках.

- Конечно, надо завязывать, - Юрий Алексеевич привстал и заглянул в окуляр микроскопа, стоявшего перед ним на столе, - другой вопрос, каким образом?..

В микроскопе царила непроглядная тьма. Покрутив колесико настройки и ничего не добившись, он опустился на место.

- Мне проще, - ответил Макс, - я больше алкоголик, нежели нарик. Вот забухаю опять и все, и на хрен никакая наркота не нужна будет.

Досмолив сигарету до самого фильтра, он цинично выстрелил окурком внутрь распахнутого настежь выпотрошенного шкафа. Встал, потянулся, лениво поворошил ногой валявшуюся на полу коробку с лекарствами.

- Ну что, пошли?

- Пошли, - Плотник рывком поднялся, зачем-то еще раз заглянул в микроскоп, - а то мы и так засиделись в этом бардаке.

Они вышли из разгромленного кабинета и двинулись по коридору.

- Вот только стоит ли менять одну заразу на другую? - продолжил Макс свои измышлизмы. - С наркоты что? Ну кумарит, ну затрава бывает дикая… И все! А вот побухаешь недельку-другую, так потом такой похмель накатывает, что трандец всему.

- Угу, - буркнул Плотник, совершенно его не слушавий.

Он наслаждался происходящим внутри него процессом усвоения морфина клетками организма.

- С утра еще ладно. Это не похмелье, а остатки вчерашнего пьянства. А вот к вечеру начинается самое паскудное. То в жар тебя швыряет, то озноб долбит. Трясет, как гада! Ни жрать не можешь, ни спать. А если и задремываешь, так такие кошмарики сняться, лучше и не рассказывать.

- Угу, - Плотник кивнул, хотя ничего подобного с похмелья никогда не испытывал.

- И во второй день не лучше, - продолжал смаковать подробности Макс. - Мандраж проходит, начинается общая хуевость организма. Во рту, словно насрал кто. С очка не слезаешь. Сидишь, дрищешь. И в третий день то же самое, только дристать уже нечем. Дай бог к концу недели себя человеком почувствуешь. Жор нападает, гадишь тверденьким. Казалось бы, живи и радуйся! Чего еще тебе надо? Не-ет, приходит какой-нибудь урод с батлом и снова бухаловка на полмесяца.

Он захрипел, извлекая скопившуюся в носоглотке слизь, и смачно харкнул на стойку регистратуры. Ядовито-зеленая сопля повисла на стекле, точно над выведенной красной краской буквой "и", придавая ей новый смысл.

- Вот и выходит, - подытожил Макс, - что хоть я и могу завязать с ширевом, лучше этого не делать. Хрен редьки не слаще.

- Да, - рассеянно кивнул Юрий Алексеевич, - замкнутый круг получается. Тяжко тебе.

Они тормознулись на лестничной площадке, соображая, каким образом будет лучше всего спуститься на первый этаж. Шлепать по лестнице не хотелось, а лифт, по всей видимости, не работал. Впрочем, последнее предположение оказалось в корне неверным. Не успели они сделать и пары шагов по направлению к лестничному пролету, как что-то негромко щелкнуло и створки лифта разошлись в стороны.

От неожиданности оба вздрогнули. Пару секунд ничего не происходило, затем из тускло освещенной кабины вышел здоровенный мужик в белом халате. Он был настолько высок и широк в плечах, что с трудом протиснулся в узкий проем. На ладони полусогнутой левой руки у него лежал большой кочан капусты, сильно смахивавший на вывороченный из черепной коробки человеческий мозг. Окинув их хмурым взглядом из-под низко надвинутой на глаза белой шапочки, мужик молча прошествовал по коридору и скрылся за поворотом.

- Пошли скорее! - втолкнув Юрия Алексеевича в лифт, Макс заскочил следом.

Двери сомкнулись, кабина медленно поползла вниз.

- Видал? Такому только попадись под руку, в миг душу вышибит!

Плотник испуганно кивнул.

- А я думал, здесь никого нету… - пробормотал он.

- Индюк тоже думал, - отмахнулся Макс. - Вот сейчас он увидит что ты учинил в кабинете, вернется и этот капустный кочан затолкает тебе в задницу!

- Может, тебе затолкает, - огрызнулся Плотник. - Я что там, визитную карточку оставил или записку, что это моих рук дело?

- Ну ладно, - согласился Макс, - он разделит капусту надвое и запихает по половинке каждому. Тебе что от этого, легче?

Достигнув первого этажа, кабина вздрогнула и остановилась.

В холле никого не было. Вздохнув с облегчением, они поспешили выйти на улицу. После мрачных больничных покоев окунуться в свежесть солнечного дня было необыкновенно приятно. Вдохнув воздух полной грудью, Плотник улыбнулся и распрямил плечи. Заторможенность, вызванная чрезмерной дозой морфия, окончательно прошла, уступив место ни с чем несравнимой ясности.

На встречу им текли люди. Если бы улочка, по которой они вышагивали, не была такой грязной и узкой, можно было бы предположить, что они оказались на одной из центральных улиц Города. Всматриваясь в лица прохожих, Юрий Алексеевич с удивлением обнаружил, что все они были мертвецки пьяны. Люди шли пошатываясь, цепляясь за стены домов и друг за друга. Некоторые падали и будучи не в состоянии подняться, оставались лежать на дороге, совершенно не обращая внимания на то, что об них запинаются и по ним идут.

- Ты тоже это видишь? - осторожно поинтересовался Макс.

- Вижу, - отозвался Плотник. - Но будь я проклят, если понимаю, что все это значит…

Свернув в сторону, они подошли к гуталиновой будке, торчавшей на перекрестке улиц и присев на оказавшуюся там скамейку без спинки, продолжили созерцание необычного явления.

- Когда я работал в Саисе на телестудии, - затянул Макс одну из своих бесконечных историй, - начальником у нас был некий Быданов. Так вот, этот Быданов имел специфическое свойство уходить в запои, которые длились по несколько месяцев. Заметь, не одну, не две недели, а три-четыре месяца подряд! Редкого здоровья был дядька. С утра приходит, вроде бы более-менее трезвый, а к обеду смотришь, уже еле на ногах держится. И так каждый божий день!

- Ну и что? - пожал плечами Юрий Алексеевич.

- Раз мы с ним натрескались на пару. Дело было вечером, кажется, в октябре. Идем по улице, шатаемся. Изо рта пар, в небе звезды… Красота! Вдруг смотрим, на лавочке бомж сидит. Сжался весь, от холода трясется. Ну, подошли мы к нему, присели рядышком. Сидим, курим. И тут Быданов снимает ботинки, стягивает с себя носки и отдает их бомжу. На, говорит, носи на здоровье!

- Ну? - Плотник поморщился.

Максовы истории его откровенно бесили. За всей этой ерундой он не улавливал ничего вразумительного. Казалось, Макс буробит отсебятину просто так, от нечего делать.

- Что, ну? Отдал носки, а сам домой пошел без носок. Денег не дал, водки не дал, которой у нас оставалось еще пол бутылки, а носки отдал. Мне, говорит, без них сподручнее, а ему теплее. Вот так.

- Ну и херню ты порешь! - взорвался Плотник.

- Вообще-то, да! - рассмеялся Макс. - Но ты вот о чем подумай. Не таким ли точно образом мы обычно пытаемся помочь окружающим нас людям? Да и самим себе, если уж на то пошло.

- Чушь! - отмахнулся Юрий Алексеевич.

- Да нет, братец, - с какой-то затаенной грустью возразил Макс, - вот это, как раз, не чушь. Ты вот, к примеру, вбил себе в голову что колоться, это однозначное зло. Твердишь, как попугай, одно и то же, совершенно не задумываясь над тем, что это "зло" имеет под собой реальное и весьма закономерно возникшее основание. Хочу бросить мазаться… Ха! Да как ты можешь бросить, если даже не представляешь, что тебя подтолкнуло к этому и с какой целью божественное Провидение поставило тебя именно на эту дорожку?!

Юрий Алексеевич нахмурился, но промолчал.

- Все твои потуги, - продолжал Макс, такая же точно бессмыслица, как подаренные Быдановым носки. Вонючие оранжевые носки, отданные в носку бомжу!

Выдав последнюю фразу, Макс погрузился в глубокомысленное молчание. Юрий Алексеевич тоже молчал, переваривая услышанное и силясь понять, есть ли в трепотне Макса хоть капля здравого смысла или же все, что он плел, обычный наркотический гон. А мимо, пошатываясь и падая, продолжали двигаться люди. Входящие в реку… - всплыло в Плотниковой башке.

- Айда, - Макс встал, - здесь мы ничего не высидим.

Без лишних вопросов Плотник поднялся.

- Щас мы зайдем в библиотеку, это совсем рядом, и я покажу тебе одну интересную книжицу. Если и после этого ты ничего не поймешь, то тебя останется только убить. Больше, в таком случае, тебе все равно ничто не поможет.

Невероятно, - думал Плотник, двигаясь среди пьяных горожан, словно лодка в бурном потоке, - похоже, мы с Максом единственные трезвые люди в этом Содоме. У них что сегодня, праздник виноградной лозы что ли? Да будь хоть десять праздников, не могли же все поголовно нарезаться до такого скотского состояния! Нелепица какая-то…

- Они не пьяны, они спят, - пояснил Макс, словно прочитав его мысли.

- Что значит спят?!. - растерялся Юрий Алексеевич.

- То и значит. И не думай что там, за пределами Города ты был чем-то лучше них. Когда вернешься, обязательно понаблюдай за людьми, которые тебя окружают и вспомни, что я тебе говорил.

- И откуда ты такой умный взялся? - съязвил Плотник.

- Не умный, просто научился кое-чему.

- Ага, срать только не просишься.

- Зачем проситься? Сам сходить в состоянии.

Эх-хе-хе… Значит, все мы спим, - не без сарказма думал Юрий Алексеевич. - В ржавую зелень солнце зашло, вместе с ногой детство ушло. Ладно хоть этот умник Платона не вспомнил с его мифом о пещере. Для полного счастья только этого и не хватило… Слово "пещера" отозвалось в сознании огненной вспышкой. Чем-то колючим, упавшим за шиворот и больно врезавшимся в спину. В памяти прорисовалась длинная цепочка событий, приведших его на эту улицу, в эту безумную толпу алкоголиков. Рассмотрев события в обратном порядке, Юрий Алексеевич добрался до момента, когда они с Даосом расстались. Внутри него начал нарастать дискомфорт.

Так, так, так… - соображал он. - Да ведь это и в самом деле получается черт знает что! Мы залезли в пещеру, наткнулись на… какую-то "янтарную" комнату, а затем я вдруг оказался в непонятно откуда взявшемся Городе… И как я в нем оказался, тоже совершенно непонятно. И уж ни в какие ворота не лезет, что всю эту чертовщину я воспринял как само собой разумеющееся!.. Слова Макса неожиданным образом начали обретать смысл.

Вконец озадаченный, он повернулся, чтобы поделиться с Максом своим прозрением, но вместо Макса наткнулся на Даоса. Выскочив словно из-под земли, тот дико вращал глазами. Волосы на его голове торчали дыбом.

- Чего встал?! - заорал он, хватая Юрия Алексеевича за плечо. - Пошли отсюдова на хрен, пока не поздно!

- Куда пошли? - пискнул ничего не понимающий Плотник.

- В задницу! В пещеру, разумеется, мать т-твою!!.

Ухватив за рукав, Даос потащил его в сторону Городской Стены...